Киев, маленькая кафешка на Подоле, второй этаж сейчас пустой, народ больше любит обедать на террасе. Мне нравится тут именно потому, что можно посидеть в одиночестве. Меня здесь уже узнают, хозяин заведения, колоритный армянин, здоровается за руку.
Три месяца, вроде бы, не такой большой срок, но мне кажется, что прошла целая жизнь. Чувствую себя совершенно новым человеком. Как будто там у меня что-то перегорело, и уже здесь потихоньку слущилось, обнажая новую кожу. Серьёзно, в первые несколько недель здесь я мог подолгу зависать в душе, отдраивая себя практически до скрипа. Горячая вода, даже в стоячей ванне съёмной квартиры, казалась неимоверной роскошью. Бритвенный станок, утренняя зарядка, яичница с грибами. Едва не начал курить, - сигары, чтобы можно было чуть больше притвориться снобом. Потом вспомнил, что снобам положено читать по утрам газету, и плюнул на это дело. Ничего хорошего в теперешних газетах не вычитаешь, а следовательно, пошло оно всё по известному адресу.
Каждое утро смотрю в зеркало и киваю себе: ты ещё жив. Кем бы ты ни был.
Три месяца, вроде бы, не такой большой срок, но мне кажется, что прошла целая жизнь. Чувствую себя совершенно новым человеком. Как будто там у меня что-то перегорело, и уже здесь потихоньку слущилось, обнажая новую кожу. Серьёзно, в первые несколько недель здесь я мог подолгу зависать в душе, отдраивая себя практически до скрипа. Горячая вода, даже в стоячей ванне съёмной квартиры, казалась неимоверной роскошью. Бритвенный станок, утренняя зарядка, яичница с грибами. Едва не начал курить, - сигары, чтобы можно было чуть больше притвориться снобом. Потом вспомнил, что снобам положено читать по утрам газету, и плюнул на это дело. Ничего хорошего в теперешних газетах не вычитаешь, а следовательно, пошло оно всё по известному адресу.
Каждое утро смотрю в зеркало и киваю себе: ты ещё жив. Кем бы ты ни был.